Новости
Роман Томаса Манна «Будденброки»: аспекты
11 ноября 2016
8 ноября в рамках модуля «Стокгольмский синдром» с докладом о Томасе Манне и его нобелевском романе выступил профессор Дирк Кемпер, заведующий кафедрой германской филологии Института филологии и истории РГГУ. В своем выступлении он рассмотрел роман «Будденброки» в различных ракурсах.
Нобелевская премия
Томас Манн гордился своими произведениями, ценил отклик ― и читательский, и в прессе; Нобелевская премия для него, как и для почти всех
Жена писателя Катя Манн, едва ли не единственный член семьи, не занимавшийся литературным творчеством и не оставивший мемуаров, объяснила эту реакцию в единственном позднем интервью (под названием «Мои незаписанные воспоминания»): Томас Манн к 1929 году был известен уже как автор романа «Волшебная гора», он сам находил этот роман много лучше ранних «Будденброков». Однако в Нобелевском комитете был германист Бёк, не любивший нового романа: он считал «Волшебную гору» книгой труднопереводимой, слишком немецкой («zu Deutsch») и вообще малопонятной для читателей из других стран. Манн возражал: как же роман невозможно перевести, если уже существуют многочисленные переводы! Катя Манн говорит, что реакция Бёка ― глупость, поскольку «Будденброки», изданные в 1901 году, не могли послужить поводом для получения премии в 1929 году.
В подобном положении оказываются многие авторы: эта участь не миновала и Гете, долгое время ассоциировавшегося у современников со «Страданиями юного Вертера». Томас Манн был возмущен, что его имя связывают с ранним романом, когда он стал уже другим человеком, стал лучше писать и совсем изменился.
Создание романа
В
К итальянскому периоду относится еще один эпизод ― любопытный штрих к облику Томаса Манна, которого мы привыкли видеть серьезным, хорошо воспитанным, сдержанным. В Италии молодые люди не только работали, но и веселились ― ими был создан иллюстрированный «Дневник послушного ребенка» («Дневник хорошего мальчика»), они рисовали шаржи и всячески дурачились.
Семейная хроника
Обращение к «семейной библии», толстой тетради в кожаном бюваре (прототипом были материалы семьи Манна) ― один из ключевых лейтмотивов романа. В романе есть два эпизода, где в основе приема лежит осмысление семейной хроники как книги судеб.
Первый пример: Тони, разведенная уже во второй раз, делает запись о расторжении брака собственноручно.
А когда решение о разводе было уже вынесено судом, она вдруг спросила с важной миной:
― Ты уже занес это в семейную тетрадь, отец? Нет? О, тогда я сама это сделаю… Дай мне, пожалуйста, ключи от секретера.
И она под строками, четыре года назад начертанными ее же собственной рукой, горделиво и старательно вывела: «Этот брак расторгнут в феврале 1850 года», потом положила перо и на минуту задумалась.
(Цитата приводится в переводе Натальи Ман)
В этом уже читается начало разрушения традиции: все записи по обычаю делались только старшим членом семьи. Когда Тони сама берет ключи и пишет в книге ― для Томаса Манна это знак начинающегося распада. Отец уже потерял верховную власть над семейной хроникой.
Второй эпизод еще ярче акцентирует идею упадка. Представитель последнего поколения, Ганно, совсем не интересуется семейным предприятием, приобщить его к практическим занятиям отец не может. Но однажды он вмешивается в ведение семейной истории:
Ганно беспечно соскользнул с оттоманки и направился к письменному столу. Тетрадь была раскрыта на той самой странице, где почерком его предков, а под конец рукой его отца было нарисовано родословное древо Будденброков со всеми подобающими рубриками, скобками и четко проставленными датами. Стоя одним коленом на стуле и подперев ладонью русую кудрявую голову, Ганно смотрел на рукописькак-то сбоку, с безотчетно критической и слегка презрительной серьезностью полнейшего безразличия, в то время как свободная его рука играла маминой ручкой из отправленного в золото черного дерева. Он пробежал глазами по всем этим мужским и женским именам, выведенным одно под другим или рядом. Многие из них были начертаныпо-старомодному затейливо, с размашистыми росчерками, поблекшими или, напротив,густо-черными чернилами, к которым пристали крупинки тонкого золотистого песка. Под конец он прочитал написанное папиным мелким, торопливым почерком под именами Томаса и Герды свое собственное имя: «Юстус-Иоганн-Каспар , род. 15 апреля 1861 года». Это его позабавило. Он выпрямился, небрежным движением взял в руки линейку и перо, приложил линейку чуть пониже своего имени, еще раз окинул взглядом все это генеалогическое хитросплетение и спокойно, ни о чем при этом не думая, почти машинально, провел поперек всей страницы аккуратно двойную черту, сделав верхнюю линию несколько более толстой, чем нижнюю, как полагалось в арифметических тетрадках. Затем он склонил голову набок и испытующим взглядом посмотрел на свою работу.
После обеда сенатор позвал его к себе и, нахмурив брови, крикнул:
― Что это такое? Откуда это взялось? Это ты сделал?
На мгновение Ганно даже задумался ― он или не он? ― но тут же ответил робко, боязливо:
― Да!
― Что это значит? Зачем ты это сделал? Отвечай! Как ты смел позволить себе такое безобразие? ― и сенатор ударил Ганно свернутой тетрадью по лицу.
Маленький Иоганн отпрянул и, схватившись рукой за щеку, пролепетал:
― Я думал… я думал, что дальше уже ничего не будет…
(Цитата приводится в переводе Натальи Ман)
Декаданс
Упадок ― центральная проблема романа, и в связи со сменой поколений Будденброков можно говорить о типологии упадка в романе.
Старший в роду ― Иоганн Будденброк ― тип наивного человека, живущего и действующего без особой рефлексии. Жан уже задумывается о расширении семейного предприятия, о смысле дела. Поддержкой для него становится вера, и успех дела он осознает как миссию, задание свыше.
Следующий, Томас, сентиментален; он бы и хотел жить как старшие, но не может. Как самому успешному представителю семейства, городскому сенатору, ему необходимо черпать
Наконец, юный Ганно вял, слаб, ему недостает энергии ни для участия в семейных делах (хотя от него и ждут мало), ни даже для учебы в школе, где он последний ученик. Всю свою небольшую жизненную силу он вкладывает только в музыку; музыкальные занятия ― его единственный контакт с внешним миром, зато в этом он
Можно увидеть, как физическое здоровье убывает, в каждом поколении его все меньше, но это компенсируется возрастанием творческих сил. Эту распространенную идею Томас Манн почерпнул у Ницше. В романе она развертывается во времени.
Лейтмотивы
«Кажется, во всемирной литературе нет писателя, равного Л. Толстому в изображении человеческого тела посредством слова. Злоупотребляя повторениями, и то довольно редко, так как большею частью он достигает ими того, что ему нужно, никогда не страдает он столь обычными у других, даже сильных и опытных мастеров, длиннотами, нагромождениями различных сложных телесных признаков при описании наружности действующих лиц; он точен, прост и возможно краток, выбирая только немногие маленькие, никем не замечаемые, личные, особенные черты и приводя их не сразу, а постепенно, одну за другою, распределяя по всему течению рассказа, вплетая в движение событий, в живую ткань действия», ― пишет
В интервью Манн говорил, что техника лейтмотивов унаследована им от Вагнера, но, вероятно, ему следовало упомянуть и Толстого, к произведениям которого он обращался во время работы над романом. Особенно ярко это сказалось в деталях. Один из лейтмотивов ― зубы героев: у каждого следующего поколения все больше стоматологических проблем (Томас Будденброк умирает как раз
Также поддаются типизации описания рук: если у представителей старшего поколения руки крепкие, белые, с короткими пальцами, то у младших кисти тонкие и красноватые, а пальцы достаточно длинны, чтобы брать октаву на фортепиано.
Рукам героев Толстого Мережковский уделяет значительное внимание в своем труде; но ввиду одновременной публикации говорить о влиянии именно его идей на Манна нельзя.
В целом структура лейтмотивов в романе ― благодатный материал, приятная тема для студенческих работ и всевозможных учебных сочинений.
Антисемитизм?
Именно так ― со знаком вопроса. Ракурс неожиданный, в романе проявлений антисемитизма не видно. Однако иногда описание семьи Хагенштрем квалифицируют как антисемитское. Если Будденброки руководствуются протестантской этикой, их действия прозрачны и просты, то Хагенштремы играют на бирже и не столь благообразны. Но в целом это вернее оценивать как изображение двух разных миров ―
Причина поисков антисемитизма в тексте кроется в обстоятельствах молодости Манна, когда он публиковался в журнале «Двадцатый век»: хотя статьи его были критическими откликами на литературные произведения, сам журнал, в котором они были напечатаны ― предельно националистический, антисемитский. Генрих Манн был его издателем и публиковал там свои статьи, откровенно придерживающиеся подобного уклона. Статьи Томаса (их было напечатано восемь) не были антисемитскими, но националистическими были вполне, а основная идея немецкого национализма тех лет ― необходимость отвоевать себе пространство для жизни у Российской империи. Томас Манн вполне придерживался в молодости этого правого мейнстрима.
Однако позже оба брата вычеркнули статьи в «Двадцатом веке» из своих библиографий, никогда не обсуждали ни друг с другом, ни с
Современная литература?
Структура романа «Будденброки» абсолютно традиционна ― подобных
Современным роман делали две идеи ―
Самореклама
26 ноября 1901 года Томас Манн пишет письмо своему школьному товарищу Отто Граутоффу с просьбой рецензировать его роман, написать об истинно немецком духе, сказавшемся в двух темах ― философии и музыке. В декабре того же года были опубликованы рецензии друга, почти дословно воспроизводящие инструкции.
Экранизации
Последним пунктом доклада были немецкие кинопостановки романа «Будденброки». Их было три: в 1959 году экранизировали первый том, в 1979 году сняли восьмисерийный телефильм, пытаясь воспроизвести содержание романа один к одному, перенести текст полностью, наконец, был снят фильм в 2008 году ― костюмы и реквизит в нем были на высоте, но содержательно это пустышка. Впрочем, и другие в художественном отношении мало что из себя представляют, к сожалению, так что остается только обратиться к первоисточнику.
Маргарита Голубева