In Memoriam
Нонна Александровна МАРЧЕНКО
(1939–2007)
Внезапная смерть Нонны Марченко была не просто печальным событием, а ударом для всех, кто хорошо знал её. А знал её весь музейный мир Москвы и Петербурга.
Нонна Александровна проработала в Литературном музее около 30 лет (1965–1995) и почти 10 лет — в Государственом музее
В ГЛМ она прошла прекрасную школу старого поколения музейщиков (
Научный сотрудник отдела XIX века, потом его заведующая и, наконец, заведующая изофондами
Нонна Марченко — автор многих статей на музейные и культурологические темы, публикаций музейных материалов. Как
Нонна Александровна отличалась не только высоким профессионализмом, но и литературной одаренностью, художественным чутьем, чувством стиля и языка. Она владела редким даром — сочетанием исследовательского подхода и строгого научного анализа с подлинным талантом популяризатора и страстью к просветительству, стремлением сделать явления культуры всеобщим достоянием. Она унаследовала эти качества от обоих своих учителей — Бонди и Лотмана, а специфика музейной работы способствовала их развитию.
Она умела просто, ясно и доходчиво, не заигрывая с читателем, выразить самое сложное содержание, делая его интересным и для школьников, и для специалистов. Её брошюра о Гоголе в издательстве «Детская литература» (М., 1979) в серии «Выставка в школе» не утратила до сих пор своего значения и сегодня воспринимается без всяких скидок на время. А книга «Приметы милой старины. Нравы и быт пушкинской эпохи» (М., 2001), вышедшая недавно вторым изданием, не просто увлекательно написанная, но и обобщившая огромный материал, может служить справочником по истории литературного быта первой половины XIX века. Столь же свободно владела Нонна Марченко и устным жанром, будь то экскурсии, лекции, выступления на конференциях и вечерах или же многочисленные радиопередачи по истории русской культуры, в которых она выступала в качестве автора и ведущей.
Не менее замечательны, чем профессиональные, были и личные её качества: она вызывала всеобщую любовь, нежность и уважение своим неизменным благородством, самоотверженностью, тактом, терпимостью, умением общаться с самыми разными людьми, и главное — внутренним горением.
Опубликовано: Звено 2007. Вестник музейной жизни: ГЛМ / Сост.
Ты навсегда осталась такою в моей памяти…
В Литературном музее есть и были прекрасные, интересные люди, заслуживающие много хороших слов и воспоминаний. Но и среди них Нонна Марченко занимает совершенно особое место, выделяясь даже на этом ярком фоне.
Мне, знавшей её и связанной с ней, как ни с кем другим, со студенческих лет, со второго курса университета, не приходилось встречать существа столь необыкновенного, возвышенного и утончённого. Не помню никого, кто бы при первой встрече произвел на меня такое впечатление — эта минута навсегда врезалась мне в память, словно видение. Я не устаю рассказывать об этом нашим общим друзьям. Дело было в старом здании университета, на Моховой, в начале учебного года. Я вхожу в тогдашнюю Коммунистическую аудиторию, и навстречу мне спускается по ступенькам зала незнакомая юная студентка, как мне объяснили, новенькая, после академического отпуска. Она была хрупкая и изящная, с тонким, худеньким лицом, заключённым в рамку чёрных волос, освещённым огромными, прозрачными, как озера,
Она будто явилась из другого мира (как мне помнится, в ней было
Родом она из Краснодара, но в ней никогда не чувствовалось ничего провинциального, ни в речи, ни в манере держаться, скорее ощущалось
Под стать изысканной внешности были её нравственные и психологические качества. Деликатная и тактичная до болезненности, самоотверженная во всем, с душой, открытой окружающим, и буквально бросающаяся на помощь, постоянно испытывающая чувство вины за то, что
Она была создана из другого материала, драгоценного и нежного, но стойкого — подобно диковинному цветку, держащемуся на гибком и прочном стебле. Её хрупкость и нежность скрывали волю, неуёмную энергию и целеустремленность, и их не смогли сломить ни внешние невзгоды, ни внутренние драмы.
И как же все её любили! Друзей и знакомых у неё было множество, и в московских, и в петербургских музеях, и не только в музеях. Кому она только не помогала, профессионально, морально или практически. Она будто входила в вашу жизнь и навсегда оставалась в вашем сердце.
Думаю, все, кто её любил, испытывают подобное тому, что ощущаю я с её такой внезапной смертью, буквально похитившей её у нас. Помимо естественного горя утраты, эта смерть
Потребность записать эти отрывочные впечатления вызвана не только желанием поделиться ими с теми сотрудниками, которые мало знали Нонну Марченко, и оставить этот образ в памяти музея, но и надеждой восстановить то, что разрушила во мне её смерть, как бы вернуть её в мою жизнь. И я надеюсь, что хоть в
Г. Медынцева. Сентябрь 2007