Выставка «Борис Пастернак. Топография судьбы» продолжает работу в онлайн-формате

19 августа 2020 открылась четвертая часть экспозиционного цикла, приуроченного к 130-летию со дня рождения Пастернака, — «Борис Пастернак. Топография судьбы. ГРУЗИЯ. 1931. 1959». Юбилейный литературно-художественный проект посвящен местам, которые были значимы для Пастернака и в которые не раз и не случайно приводили его обстоятельства жизни.

Выставка работает в виртуальном пространстве — на страницах Дома-музея Б. Л. Пастернака в социальных сетях Facebook и Вконтакте. Следите за публикациями по тегам: #ГодПастернака, #Переделкино, #ПастернакТопографияСудьбы, #гмирлионлайн.

Здесь будет все, — пережитóe
И то, чем я еще живу,
Мои шатанья и устои,
И виденное наяву…

Крестовый перевал, или Последняя глава Охранной грамоты — так можно назвать четвертую, по-прежнему виртуальную, выставку юбилейного проекта «Борис Пастернак. Топография судьбы. ГРУЗИЯ. 1931.1959». И, наверное, между этими датами можно поставить не точку, а тире — ведь Грузия навсегда вошла в судьбу Пастернака.

Но мог ли он знать тогда, осенью 1931 года, читая Тициану Табидзе, Паоло Яшвили и молодым грузинским поэтам только что написанную поэму «Волны», там, в Кобулетах, что именно с Грузией в течение следующих почти тридцати лет — прямо или косвенно — будет связано и «все пережитое», и то, что еще предстоит пережить?..

В контексте разговора о «топографии судьбы» можно сказать, что встреча с Грузией оказывается своего рода знаком средоточия пути, подобным тому, что на Крестовом перевале обозначает самую высокую точку Военно-Грузинской дороги; а переезд через Большой Кавказский хребет в этом смысле сродни символическому пересечению границы между первой и второй половиной жизни. Между «последним годом поэта» «Охранной грамоты» и «Вторым рождением».

Однако в творческом отношении граница эта условна. Пастернак остро почувствует и будто заново увидит Грузию сквозь призму Урала, на который он приедет летом 1932-го года. И, отправляя взволнованное письмо к Паоло Яшвили, словно перебросит мост с севера на юг, соединяя «полюса» и значимые для себя пространства. Но главное — соединяя внутренне значимые времена своей жизни. Как сделал это и Пруст, роман которого в «Поисках утраченного времени» Пастернак не раз начинает читать и — «захлопывает»: «так близко!».

Но вот — из письма к Яшвили о Тифлисе: «этот город… будет для меня тем же, чем были Шопен, Скрябин, Марбург, Венеция и Рильке, — одной из глав Охранной грамоты, длящейся для меня всю жизнь…». Эту «главу о Кавказе и двух грузинских поэтах» он напишет через двадцать четыре года, завершив ей автобиографический очерк «Люди и положения». Тициана Табидзе и Паоло Яшвили уже не будет в живых — 1937-й станет годом их гибели. А «Охранная грамота» почти двадцать лет как будет изъята из библиотек.

Такова, вероятно, была «сила сцепленья», что «Охранная грамота» окажется в руках Пастернака именно в Грузии, в его последний приезд незадолго до смерти, в 1959-м году. Это будет единственная пастернаковская книга, которая уцелела в разоренном нквдшниками доме после ареста Николо Мицишвили — одного из тех поэтов, кого Пастернак вспоминал в письме с Урала. В тот февральский вечер 1959-го года Пастернак придет в гости к его вдове и уже перед самым уходом сын Николо, словно спохватившись, бросится в комнату, и перед Пастернаком окажется та самая, изданная в 1931 году «Охранная грамота», одной из глав которой должна была когда-то стать глава о Тифлисе.

В этот приезд в Грузию будет дочитан последний том романа Пруста — «Обретенное время».

Возврат к списку